Используя данный сайт, вы даете согласие на использование файлов cookie, помогающих нас сделать его удобнее для вас.
Тебя я, боль, за все благодарю…
Среди казвинцев жив и посейчас
Обычай — удивительный для нас —
Накалывать, с вредом для естества,
На теле образ тигра или льва.
Работают же краской и иглой,
Клиента подвергая боли злой.
Но боль ему приходится терпеть,
Чтоб это украшение иметь.
И вот один казвинский человек
С нуждою той к цирюльнику прибег.
Сказал: «На мне искусство обнаружь!
Приятность мне доставь, почтенный муж!"
«О богатырь! — цирюльник вопросил, —
Что хочешь ты, чтоб я изобразил?"
«Льва разъяренного! — ответил тот. —
Такого льва, чтоб ахнул весь народ.
В созвездьи Льва — звезда судьбы моей!
А краску ставь погуще, потемней".
Обычай — удивительный для нас —
Накалывать, с вредом для естества,
На теле образ тигра или льва.
Работают же краской и иглой,
Клиента подвергая боли злой.
Но боль ему приходится терпеть,
Чтоб это украшение иметь.
И вот один казвинский человек
С нуждою той к цирюльнику прибег.
Сказал: «На мне искусство обнаружь!
Приятность мне доставь, почтенный муж!"
«О богатырь! — цирюльник вопросил, —
Что хочешь ты, чтоб я изобразил?"
«Льва разъяренного! — ответил тот. —
Такого льва, чтоб ахнул весь народ.
В созвездьи Льва — звезда судьбы моей!
А краску ставь погуще, потемней".
«А на какое место, ваша честь,
Фигуру льва прикажете навесть?"
«Ставь на плечо, — казвинец отвечал, —
Чтоб храбрым и решительным я стал,
Чтоб под защитой льва моя спина
В бою и на пиру была сильна!"
Когда ж иглу в плечо ему вонзил
Цирюльник, «богатырь» от боли взвыл:
«О дорогой! Меня терзаешь ты!
Скажи, что там изображаешь ты?"
«Как что? — ему цирюльник отвечал. —
Льва! Ты ведь сам же льва мне заказал!"
«С какого ж места ты решил начать
Столь яростного льва изображать?"
«С хвоста». — «Брось хвост! Не надобно хвоста!
Что хвост? Тщеславие и суета!
Проклятый хвост затмил мне солнце дня,
Закупорил дыханье у меня!
О чародей искусства, светоч глаз,
Льва без хвоста рисуй на этот раз".
Фигуру льва прикажете навесть?"
«Ставь на плечо, — казвинец отвечал, —
Чтоб храбрым и решительным я стал,
Чтоб под защитой льва моя спина
В бою и на пиру была сильна!"
Когда ж иглу в плечо ему вонзил
Цирюльник, «богатырь» от боли взвыл:
«О дорогой! Меня терзаешь ты!
Скажи, что там изображаешь ты?"
«Как что? — ему цирюльник отвечал. —
Льва! Ты ведь сам же льва мне заказал!"
«С какого ж места ты решил начать
Столь яростного льва изображать?"
«С хвоста». — «Брось хвост! Не надобно хвоста!
Что хвост? Тщеславие и суета!
Проклятый хвост затмил мне солнце дня,
Закупорил дыханье у меня!
О чародей искусства, светоч глаз,
Льва без хвоста рисуй на этот раз".
И вновь цирюльник немощную плоть
Взялся без милосердия колоть.
Без жалости, без передышки он
Колол, усердьем к делу вдохновлен.
«Что делаешь ты?» — мученик вскричал.
«Главу и гриву», — мастер отвечал.
«Не надо гривы мне, повремени!
С другого места рисовать начни!"
Колоть пошел цирюльник. Снова тот
Кричит: «Ай, что ты делаешь?» — «Живот».
Взмолился вновь несчастный простота:
«О дорогой, не надо живота!
Столь яростному льву зачем живот?
Без живота он лучше проживет!"
Взялся без милосердия колоть.
Без жалости, без передышки он
Колол, усердьем к делу вдохновлен.
«Что делаешь ты?» — мученик вскричал.
«Главу и гриву», — мастер отвечал.
«Не надо гривы мне, повремени!
С другого места рисовать начни!"
Колоть пошел цирюльник. Снова тот
Кричит: «Ай, что ты делаешь?» — «Живот».
Взмолился вновь несчастный простота:
«О дорогой, не надо живота!
Столь яростному льву зачем живот?
Без живота он лучше проживет!"
И долго, долго — мрачен, молчалив —
Стоял цирюльник, палец прикусив.
И, на землю швырнув иглу, сказал:
«Такого льва господь не создавал!
Где, ваша милость, льва видали вы
Без живота, хвоста и головы?
Коль ты не терпишь боли, прочь ступай,
Иди домой, на льва не притязай!"
* * *
О друг, умей страдания сносить,
Чтоб сердце светом жизни просветить.
Тем, чья душа от плотских уз вольна,
Покорны звезды, солнце и луна.
Тому, кто похоть в сердце победил,
Покорны тучи и круги светил.
И зноем дня не будет опален
Тот, кто в терпеньи гордом закален.
Стоял цирюльник, палец прикусив.
И, на землю швырнув иглу, сказал:
«Такого льва господь не создавал!
Где, ваша милость, льва видали вы
Без живота, хвоста и головы?
Коль ты не терпишь боли, прочь ступай,
Иди домой, на льва не притязай!"
* * *
О друг, умей страдания сносить,
Чтоб сердце светом жизни просветить.
Тем, чья душа от плотских уз вольна,
Покорны звезды, солнце и луна.
Тому, кто похоть в сердце победил,
Покорны тучи и круги светил.
И зноем дня не будет опален
Тот, кто в терпеньи гордом закален.
Великолепные стихи персидского поэта XIII века — Джалаладдина Руми, буквально ода боли. Великолепный и тонкий юмор автора, хлесткие эпитеты — ммммм, на столько точно передают мысль.
А ведь вообще-то боль лечит, но при правильном ее употреблении. Разница человеческого восприятия страданий очень часто всплывает перед глазами — кто-то бросается грудью на них, видя в этом инструмент укрепления выносливости, а кто-то решает свернуть или ретироваться.
А ведь вообще-то боль лечит, но при правильном ее употреблении. Разница человеческого восприятия страданий очень часто всплывает перед глазами — кто-то бросается грудью на них, видя в этом инструмент укрепления выносливости, а кто-то решает свернуть или ретироваться.
“
НО как же так, товарищи? Даже Красную шапочку по пути к бабушке подстерегали опасности, а что вы хотите, странствуя по бескрайнему и никому неизведанному полотну жизни?
Наше чувствование ориентированное на «тепленькое и мягонькое» ведет нас по пути комфорта — по протоптанному пути, но протоптанному другими… И все лишь бы не страдать…
Это шокирует и заставляет думать, что мы все обречены… «Что бы делало твоё Добро, если бы не существовало Зла?» — говорил Воланд из Мастера и Маргариты.
Это шокирует и заставляет думать, что мы все обречены… «Что бы делало твоё Добро, если бы не существовало Зла?» — говорил Воланд из Мастера и Маргариты.
“
«Каким бы был человек, если бы не испытывал время от времени боль?» — риторический вопрос сегодняшнего времени.
По факту рождения человек запускается в многочисленные круги Жизнь-Смерть-Жизнь.
Если только вспомнить — сколько раз за свою жизнь мы хоронили самые светлые чувства, но позднее на их месте вырастали новые; сколько разочарований испытывали, но, обернувшись, понимали, что это опыт?
Николай Рерих писал: «Благословенны препятствия — ими и растем!».
Так вот боль — это чистилище души, которое, при правильном обращении, рождает что-то уникальное, что в счастье родиться не может.
Только боль вытаскивает (способна вытащить) такие качества души, на которые здоровый и сытый человек не способен. То есть без нее невозможно подлинное знание жизни. А какой смысл приходить в парк аттракционов, если катаешься только на паровозике?
Не обладая полнотой знаний о жизни, средняя ступень цикла Жизнь-Смерть-Жизнь заставляет нас скукожиться, извернуться и, испугавшись, обернуться бегством. Все это потому, что мы рассматриваем смерть (боль) как крайность (противоположность) жизни.
Если только вспомнить — сколько раз за свою жизнь мы хоронили самые светлые чувства, но позднее на их месте вырастали новые; сколько разочарований испытывали, но, обернувшись, понимали, что это опыт?
Николай Рерих писал: «Благословенны препятствия — ими и растем!».
Так вот боль — это чистилище души, которое, при правильном обращении, рождает что-то уникальное, что в счастье родиться не может.
Только боль вытаскивает (способна вытащить) такие качества души, на которые здоровый и сытый человек не способен. То есть без нее невозможно подлинное знание жизни. А какой смысл приходить в парк аттракционов, если катаешься только на паровозике?
Не обладая полнотой знаний о жизни, средняя ступень цикла Жизнь-Смерть-Жизнь заставляет нас скукожиться, извернуться и, испугавшись, обернуться бегством. Все это потому, что мы рассматриваем смерть (боль) как крайность (противоположность) жизни.
А если рассмотреть их как союзниц, движущихся в вечном танце бытия? То картина выглядит иначе. Стихийный характер жизни предполагает неизбежность процесса, в котором чему-то следует и дОлжно родиться, и чему-то надлежит умереть.
А мы все ищем станцию, где действуют другие правила, где есть прибежище боящимся…
И стремительное течение современной жизни также поощряет нас к бессмысленной суете, цель которой найти «корягу» покрепче, зацепиться, а лучше вцепиться в нее, и застыть в комфорте навечно.
Если бы все ученые останавливались на средней ступени цикла, то мы бы до сих пор ели коренья и занимались собирательством; если бы каждая мать помнила родовые муки, то человечество бы выродилось; если бы после каждого падения, ребенок не вставал… Можно продолжать сколько угодно…
А мы все ищем станцию, где действуют другие правила, где есть прибежище боящимся…
И стремительное течение современной жизни также поощряет нас к бессмысленной суете, цель которой найти «корягу» покрепче, зацепиться, а лучше вцепиться в нее, и застыть в комфорте навечно.
Если бы все ученые останавливались на средней ступени цикла, то мы бы до сих пор ели коренья и занимались собирательством; если бы каждая мать помнила родовые муки, то человечество бы выродилось; если бы после каждого падения, ребенок не вставал… Можно продолжать сколько угодно…
“
Постичь природу боли (смерти) — это необходимая стадия эволюции.
Если отложить эту работу, боль (смерть) отступит, но только для того, чтобы появиться снова в новом или даже том же обличии. Это ее задача. А наша задача — постигать, учиться. По началу это кажется запутанным и трудным процессом, а в действительности так выглядит сложный алгоритм обновления, после которого перерожденное сознание начинает видеть и понимать нечто ранее недоступное. Скалолаз берет новую высоту только тренируя выносливость
Хочется пожелать всем и каждому не остаться у подножия в тренировочном лагере.
Преодолевайте искушение обрести тотальную безопасность…
Хочется пожелать всем и каждому не остаться у подножия в тренировочном лагере.
Преодолевайте искушение обрести тотальную безопасность…
“
Нужно иметь сердце, которое желало бы умирать и рождаться, умирать и рождаться и так снова и снова…
P. S. «О друг, умей страдания сносить, чтоб сердце светом жизни просветить».
P. S. «О друг, умей страдания сносить, чтоб сердце светом жизни просветить».
